214
В. И. ЛЕНИН
приспособляются октябристы, а как их конкуренты, желающие приспособиться к той же власти, служить интересам того же класса, оберегать от требовательности более широких слоев населения (демократии вообще и пролетарской демократии в особенности). Несколько иначе приспособиться к той же власти - вот чего добиваются кадеты, вот в чем сущность их политики, политики либеральных буржуа. И эта конкуренция с октябристами, борьба за их место придает особую «остроту» кадетской борьбе. Этим объясняется особая вражда правых и октябристов к кадетам, вражда особого рода: «те» (демократы) уничтожат, «эти» (кадеты) отодвинут с первого на второе место; первая перспектива вызывает принципиально непримиримую войну не на живот, а на смерть; вторая перспектива вызывает местническую борьбу, состязание в интригах, соревнование в приемах уловления того же, землевладельческо-буржуазного, большинства или снискания доверия той же старой власти.
Картина III Думы в день выборов нового председателя наглядно показала эту разницу·
Кадетский регистратор событий «в парламентских кругах» продолжает восхвалять в «Речи» 23-го марта Алексеенку: «человек вполне независимый» (это - октябрист-то, смаковавший третье июня!) «и с большим чувством собственного достоинства» и т. д., и т. д.
Вот какова кадетская мерка строгой законности: не опротестовывать третьего июня и протестовать против 14-го марта. Это напоминает американскую поговорку: если вы украдете кусок хлеба, вас посадят в тюрьму, а если вы украдете железную дорогу, вас назначат сенатором.
Г-н Литовцев, ведущий в «Речи» отдел «В парламентских кругах», писал 23-го марта, что для левых октябристов и кадетов «добрая половина дня прошла в тревоге: а вдруг возьмет да согласится» (Родзянко, делавший вид, что он отказывается).
Как же тут не быть острой борьбе кадетов с их противниками, когда вопрос вертится в такой близкой, непосредственно ощутимой для всей III Думы
