570
Ф. ЭНГЕЛЬС
наживать деньги и тратить их, не опасаясь непрошенного вмешательства великих исторических событий. Вторые почувствовали себя удовлетворёнными, как только добились мира, права покупать на самом дешёвом рынке, пить кофе без примеси цикория и оставаться в стороне от всяких политических дел. Между тем, «христианско-германская» партия стала активной опорой реставрированных правительств и делала всё, что могла, чтобы повернуть историю назад к 1789 году. Что же касается тех, кто хотел, чтобы народ воспользовался некоторыми плодами их усилий, то они были достаточно сильны для того, чтобы сделать свои требования боевым кличем 1813 г., но не для того, чтобы сделать их практикой 1815 года. Они получили несколько прекраснейших обещаний — обещание конституции, свободы печати и пр., — но этим дело и ограничилось. На практике всё осталось так, как было раньше. Офранцуженные части Германии были по возможности очищены от всяких следов «иностранного деспотизма» и только провинции, расположенные на левом берегу Рейна, сохранили свои французские учреждения. Гессенский курфюрст зашёл так далеко, что даже восстановил у своих солдат косички, которые были отрезаны нечестивыми руками французов. Одним словом — Германия, как и все другие страны, представляла картину неприкрытой реакции, которая отличалась только своей нерешительностью и бессилием. Она не проявила даже той степени энергии, с которой боролись против революционных принципов в Италии, Испании, Франции и Англии.
Система обмана, жертвой которой Германия была на Венском конгрессе, стала теперь применяться в отношениях между отдельными германскими государствами. Пруссия и Австрия, чтобы ослабить другие немецкие государства, принудили их дать кое-какие ублюдочные конституции, которые ослабили правительства, но не предоставили никакой власти ни народу, ни даже буржуазии. Поскольку Германия была конституирована как конфедерация государств, представители которых, назначаемые исключительно правительствами, составляли сейм, можно было не опасаться, что народ приобретёт слишком большую силу; ведь каждое государство было связано решениями сейма, которые являлись законом для всей Германии и не подлежали утверждению какого-либо представительного собрания. В этом сейме Пруссия и Австрия, разумеется, целиком господствовали: стоило им только пригрозить мелким князьям, что они покинут их в борьбе, которую те вели со своими представительными собраниями, чтобы запугать их до слепого повиновения. Таким образом, благодаря своей подавляющей силе и тому, что
